«План – по валу, вал – по плану», - шутка юмора от последних десятилетий самого передового экономического строя - социалистического, когда дедушки были молодыми, а экономика - плановой. В очередь за автомобилем можно было записываться за несколько лет, а за книжной полкой записываться не надо было. Нужно было пару дней постоять в живой очереди. В магазинах областных центров продавали Сыр, именно с большой буквы, потому что не важно было как он назывался «костромский», «пошехонский» или «российский», главное было: «почём?» и «сколько в (одни) руки дают?».

1. Советское планирование

Яйца в стране производили и продавали миллиардами, мясо и сталь - десятками миллионов тонн. Съезды КПСС ставили перед народом задачи, оцифрованные великим ГосПланом. Наверное, это вполне нормально, когда министерство экономики страны оперировало крупными цифрами, писало картину строительства страны крупными мазками, выдавая профильным министерствам совокупные – «валовые» показатели. А далее министерства должны были уточнять, «разукрупнять» показатели для трестов, заводов и фабрик. И такой плановый показатель наконец доходил до директора предприятия, но и он был «валовым», т.е. чаще всего и совсем не учитывал ассортимент выпускаемой продукции. 

А уж какой к атегории будут яйца, высшей, весом свыше 75 г или третьей, менее 45 г, - дело иное. Валовый показатель был по количеству яиц, а не по их качеству. И пшеница нужна была в количестве тысяч и миллионов тонн, в не в качестве своём, выраженном в классе пшеницы. Потому и ели слипшиеся макароны, которые умелые хозяйки разве что волшебством отделяли друг от друга.

Тем не менее валовые показатели, с одной стороны, были одним из инструментов государственного экономического планирования, а с другой стороны, инструментом жёсткой партийной мотивации. Лозунги «Партия сказала, народ – сделал!» были чрезвычайно модной иллюстрацией трудовых подвигов советского народа. А директоров предприятий за невыполнение плановых показателей стукали «по темечку» большим и тяжёлым карданным валом.

Система планирования в СССР организовывалась ГосПланом – советским министерством экономики. Планирование велось «сверху – вниз». ГосПлан крупными мазками определял необходимое количество основной продукции отраслей, распределял это количество по отраслевым министерствам и регионам (республикам) страны. А для такой немаленькой страны как СССР вряд и даже теоретически можно распланировать производство яйца 2-й категории в каждом конкретном колхозе.

В учёт брались такие общегосударственные показатели как: численность населения, норма потребления яиц (медицинская или тому подобная), совокупная мощность всех советских птицефабрик, планы по строительству и вводу в строй мощностей новых птицефабрик. И, опираясь на эти данные, ставились валовые показатели по производству яйца куриного на каждый год пятилетки. Далее эти показатели передавались в МинСельХоз, который и распределял эти годовые показатели по республиканским МинСельХозам. МинСельХозы же, в свою очередь, возвращали в ГосПлан свои потребности в машинах и механизмах для производства яйца, строительных материалах и оборудовании для новых птицефабрик. И процесс планирования делал новый виток. ГосПлан собирал потребности МинСельХозов по оборудованию для птицефабрик и выдавал валовые годовые показатели задания для соответствующих министерств, которые производили необходимые материалы и оборудование.

Безусловно, приведённый пример является слабым приближением реальной ситуации госпланирования. Но он показывает следующие сильные и слабые стороны центрального государственного планирования.

Такая система практически не может иметь кризис перепроизводства. Скорее происходит недопроизводство. И многие ещё помнят эффекты тотального дефицита. Конечно же, часто имела место и производство «ненужной» продукции, которая невостребованная пылилась и гнила. Но это происходило, как правило, по причине «валовости» показателей. Валовый показатель достигнут, а вот пропорции в ассортименте подкачали, чего-то выпустили больше, а чего-то меньше.

В общем случае, экономика, как говаривали в последние десятилетия социализма, «должна быть экономной». И она была экономной, даже слишком. Товарный ассортимент был скромным, а очереди практически за всем – немаленькие. Но что характерно: хлеб на свалку не выбрасывали, одежда или обувь, особенно детские, вынашивалась поколениями. Курсы кройки и шитья привлекали женскую половину советского общества по всей стране. Из старых платьев перешивались новые. Холодильники, автомобили и телевизоры работали годами. Профессия телемастер была одной из самых востребованных и денежных так же, как и автослесарь.

Тотальная экономия в государстве была на всём, что связано было с частным потреблением населения. Куда шли государственные финансы? - тоже понятно. На военно-промышленный комплекс, который обеспечивал вооружением полмира. Но, кроме ВПК, была и наука, и образование, и здравоохранение. Можно дискутировать о качестве бесплатного здравоохранения. Особенно сейчас, когда фактически и бесплатности в этом здравоохранении и не осталось. Но образование бесплатное – было, и не самое худшее по мировым меркам. Успехи американской, израильской, германской науки и техники последних десятилетий подтверждает высокую планку качества этого советского образования. Недаром наши соотечественники, получившие ещё советские дипломы и опыт, работают в ведущих технологических компаниях мира.

Наверное, и не надо говорить о том, что планирование по таким проектам как ракетный и атомный в Союзе было на высоком уровне. И ресурсов туда «заливалось» немало, и приоритетных направлений в этих отраслях так же было немало. Каких только технологий в то время не было создано. И многие из них и на данный момент являются уникальными и продолжат быть передовыми.

2. Постсоветская экономика

Не хочу присоединяться к однозначным адептам социалистического строя и планового хозяйства, но, если было бы возможным, я проголосовал бы за образование в области науки и техники, за развитие собственной промышленности и сельского хозяйства, и против штампования малонужных слабообученных юристов и экономистов, тотальный импорт дешёвого (в прямом и переносном смысле) ширпотреба, остановки промышленности и деградации села.

По сути присоединение республик развалившегося Советского Союза ускорило процессы в мировой экономики, сутью последних десятилетий которой стал рост личного потребления.

Как ни странно, но драйвером мировой экономики в последнее время было эгоистическое желание человека быть особенным, отличаться от других, иметь чего-то больше, чем у других, лучше, чем у соседа. Рынок красочно предлагает обывателю широкий ассортимент ширпотреба на любой вкус и цвет, начиная от колбасы и кончая яхтами. Но даже при общем росте населения Земли, количество людей, готовых покупать и имеющих на это возможности, явно недостаточное для постоянного роста производства этого ширпортеба. Это производство в последнее время уже спотыкается об ограничение спроса. Увы, но это ограничение происходит из ограниченных потребностей человека. Восемь костюмов на себя одеть сложно, особенно летом. Да и еда сверх потребностей физиологии приводит к ожирению и болезням.

Конфликт ситуации с производством и потреблением обостряется ещё и тем, что обеспечить население растущих по численности регионов Земли экономически не выгодно. Платёжеспособность таких регионов низкая. А платёжеспособные регионы наоборот характеризуются сокращением численности. Десятилетиями раньше, в регионах Индо-Китая с низкими платёжными способностями, а позже и в Китае, разворачивались массовые производства. Экономия на оплате труда этих стран по сравнению со странами Европы или Северной Америки была значительна, что и приводило к существенному снижению себестоимости производимости продукции. В то время имел место рынок дешёвой рабочей силы из Юго-восточной Азии и растущий рынок потребления Европы и Северной Америки.

Теперь рынок потребления развитых стран мира находится на стадии насыщения. Предприятия Юго-Востока Азии всё ещё готовы производить, но сбыт сокращается. Размещать производственные мощности в беднейших странах мира уже не имеет смысла – хотя затраты на труд там и низки как нигде более, но куда девать имеющееся незагруженное производство Китая, да и кому будет предлагаться африканская продукция, если в Африке её покупать пока ещё не кому, а Европе ширпотреб в таком количестве уже не нужен. Юго-Восточная Азия в это время тратит силы на стимулирование собственного спроса.

К сожалению, развитие техники последних десятилетий уступило тому научно-технологическому буму, который был в XX веке. Из последних реальных новшеств – телекоммуникации, включающие интернет и мобильную связь.

Но, увы, как ни пытаются пристроить интернет и мобильные коммуникации к реальному сектору экономики, получается это пока что очень слабо. Это развитие идёт чисто в потребительский сектор, увеличивая качество просмотра фильмов и количество «друзей» по социальным сетям.

3. Остановка рынка

Рынок уткнулся в конечного потребителя и теперь не знает куда дальше идти. Любое явление имеет эволюционный и революционный путь развития. Первый предполагает постепенное, плавное изменение, которое успевает отслеживать внешние факторы. «Рынок сам всё расставит по местам!» Это справедливо в двух случаях. Первое, когда рынок успевает реагировать на внешние условия. И, второе, когда внешние условия всё ж таки изменяются. Если внешние условия не изменяются, то куда должен двигаться рынок?! Ведь рынок – это саморегулируемая система экономических отношений, базирующаяся на максимальной экономической свободе производства, обмена и потребления материальных благ. И если свобода в движении есть, а направления развития – нет, то такая свобода не приводит ни к какому движению. В настоящее время движение рынка можно назвать инерционным. Он по инерции двигается туда, куда разогнался раньше. Но спрос остановился в нерешительности и неспособности расти дальше.

Рыночный закон спроса определяет смысл любого производства. Без его учёта любое производство оказывается не только бессмысленным, но и несостоятельным.

Другой основной закон рынка – закон стоимости – является основным драйвером. Если потребительская стоимость продукции превышает её производственную стоимость, то производитель заинтересован в производстве. Если производственная стоимость товара превышает его потребительскую стоимость, то производство сворачивает, не желая формировать убытки.

Третий рыночный закон – закон конкуренции – заставляет производство (как материальное, так и услуг) искать резервы для снижения себестоимости производства. Снижение себестоимости производства может производиться двумя путями: принципиальной сменой технологий и извлечение из имеющихся технологий ранее не использованных возможностей.

Первый путь предполагает, что существует поставщик технологий, готовый предложить технологии, более прогрессивные по сравнению с уже используемыми. Ранее, лет 20-40 тому назад основным поставщиком технологий в мире являлись Западная Европа и Северная Америка. Некоторые ещё помнят шильдики сзади японских магнитофонов Sony, Panasonic, на которых было написано, что данная продукция изготовлена по лицензии такой-то европейской фирмы. За это время японские компании успели пройти свой путь развития, что сейчас практически всё производство перенесено сначала на Тайвань, затем страны Индо-Китая, а в последнее время – в Китай.

В настоящее время Западная Европа истощена научно-техническими кадрами, способными формировать новые, прогрессивные технологии.

Истощена по причине смены приоритетов молодёжи – заниматься сейчас инженерно-техническими науками сложно и не выгодно, проще быть юристом и финансистом и много зарабатывать. Да и катастрофически падает национальная рождаемость в Европе.

Истощена по причине ненужности новых производственных технологий. Зачем что-то новое изобретать, если и старые технологии дают столько, сколько уже и не надо.

Ещё одна причина истощения техническими кадрами – европейская глобализация, которая распределила между странами их производственные функции, сократив за ненужностью местные компании или скупив их, объединяя с крупнейшими производителями. Если раньше практически каждая уважающая себя европейская страна имела своего национального автопроизводителя, то теперь уже весь мир поделён на три – четыре автомобильных мега-группы. Пассажирские лайнеры, на которых летает весь мир, производят только американский Boeing, и европейский Airbus. На европейском рынке производителей технологий развитие рынка технологий закрылось, регулирующий закон конкуренции уж практически не работает.

Второй путь снижения себестоимости производства – рационализаторская работа персонала, эксплуатирующего уже имеющуюся технологию. Так называемые в советское время «рацухи» предполагают наличие квалифицированного технического персонала, который может разобраться в тонкостях технологии и оборудования. Развитие технологий и организации производства в странах ради экономии на оплате труда оборачивается тем, что применяемые технологии и организация производства настроены на низкоквалифицированный труд бывших крестьян, далёких от технологий. От такого персонала ожидать развитие существующих технологий бесполезно. А при построенной системе распределения знаний, разработчикам технологий не выгодно длиться знаниями даже с инженерным персоналом, эксплуатирующим оборудование.

Наверняка существуют и другие не менее значительные причины, по которым известные рыночные принципы пробуксовывают. Возможно, закончился эволюционный период развития экономики и намечается изменение принципов её работы. Финансовые и фондовые пузыри последних десятилетий уж больно зачастили. Реальная экономика притормаживает во всех странах. Некоторые из них честно признаются себе в этом. Другие – скрывают замедления за фондовыми и финансовыми ширмами. Сегодняшний локомотив Европы – экономика Германии, менее 30% в структуре ВВП приходится на материальное производство. В структуре ВВП у постиндустриальной экономики США и того меньше материального производства – около 20%. Хотя ВВП этих стран и растёт, но не за счёт материального производства.

Возможно всемирной экономике «светит» смена экономической парадигмы, основанной вот уже не один век на понятии прибыли. Но вряд ли смена экономической модели произойдёт везде, сразу и безболезненно. Когда ветер рынка стих, придётся садиться за вёсла и грести Бог знает куда, но точно «отсюда».

Элиты стран рано или поздно придут к такой неизбежности и, оставив пустые надежды на самоорганизующийся рынок, начнут ручное управление экономикой. Безусловно, эти процессы в большей части будут малоуспешными, по принципу «пол – потолок - палец», но только начав ошибаться можно прийти к правильному решению.